Камал Абуков


Ни на кого не похожий...

(Штрихи к портрету признанного писателя)

Не похожее ни на чьё, творческое наследие Ибрагима Хамава Ибрагимова, к моему искреннему огорчению, до сей поры не прочитано с долженствующим вниманием и желанием понять, постичь глубины, масштабы его уникального дарования...

- У меня и при жизни, и ныне - уже после его смерти - остается убеждение: Ибрагим Хамав Ибрагимов был человеком неординарным. В этой связи приведу фрагмент из воспоминаний М. Горького о Л.Н. Толстом: «Не было почти ни одного факта, ни одного вопроса, на которые мы с Львом Николаевичем смотрели бы одинаково, но бесчисленные разноречья не мешали нам - целые годы! - относиться друг к другу с тем напряжением интереса и внимания, которое не часто является результатом даже долголетней дружбы».

Поверьте, я не так уж наивен, чтобы намекать на какие-то аналогии. Мне важна лишь истина: Ибрагим Хамав Ибрагимов жил и творил на волне весьма высоких романтических представлений...

Теперь, к сожалению, - уже без него самого - порою приходит досадная, более того - горькая мысль: неужели мы его не постигли или же, постигнув, - не приняли? Да, Ибрагим был личностью не для всех и не всегда лояльной. Бывали у него и непривычные поступки, и нестандартные суждения. Обижался - да! Бывал и резковат, но не держал зла. Потому что был талантлив!

Ибрагим Хамав Ибрагимов начинал с небольших по объему иронических рассказов. Аульский быт, сельские шуточки, поговорки, хохмы, будто чокнутые персонажи... А вот теперь, когда прочитано, продумано, проанализировано как целостность все творческое наследие, становится ясно: Ибрагим Хамав Ибрагимов не зевакой фиксировал происходящее вокруг нас день за днем, а с болью анализировал, философски осмысливал...

Вот почему я категорически не приемлю намеки на то, что персонажи Ибрагима Хамава Ибрагимова настояны на фольклоре. Нет же! Ведь Къагьир Къазанищенский и не Молла Насреддин, и не дед Щукарь, выдуманный М. Шолоховым (роман «Поднятая целина»), а по времени и по общественной предназначенности - другой персонаж! Точнее, тип, порожденный и сформовавшийся на реалиях XX столетия - духовной, нравственной атмосфере предгорной Кумыкии...

Сборники «Рассказы Кагира Казанищенского», «Стоять твоему дому вовеки», «Несостоявшийся смех», «Меня это очень касается» и другие можно назвать новаторским вкладом в кумыкскую, шире — общедагестанскую литературу!

«Рассказы Кагира Казанищенского» впервые были замечены и по достоинству высоко оценены Натальей Капиевой - глубокой по содержанию и объективной! - статьей на страницах самого авторитетного в те десятилетия журнала «Новый мир», возглавляемого в разные годы такими выдающимися писателями, как К. Симонов, А. Твардовский, С. Наровчатов...

Его издания «Дагестанская честь», «Стоять твоему дому вовеки», «Пшеничного дождя твоим посевам», «Меня это очень касается», «Где собака зарыта?», «Несостоявшийся смех», «Чего вы не поделили?» и другие стали явлением общезначимым в ландшафте многоязычной северокавказской литературы.

Известный литературовед - с безошибочным чутьем к талантам! - Салав Алиев в предисловии к книге «Где собака зарыта» (юмор, сатира, новеллы. Изд. «Юпитер», Махачкала, 1994) констатирует: «В этой книге обрисованы и осмыслены многие грани жизни нашего общества в 50-60-70-х годах. А имеется ли связь с последующими переломными событиями 80-90-х годов?» На свой же вопрос - ни на кого не взваливая С. Алиев сам же и отвечает: «Да, связи многообразные и неразрывные. Событиям перестройки напрямую посвящена и следующая книга автора - «Рыночный заман - яхшы и яман». Считаю принципиально важным и уместным нравственный, социальный наказ С. Алиева: «В меру своих возможностей старайся разглядеть в книге назревшие в недрах общества глубинные зачатки будущих реформ, которые, конечно же, возникли не вдруг и не на пустом месте. Старайся усмотреть причины, сделавшие неизбежными и возможными нагрянувшие вскоре процессы: гласность, плюрализм, ускорение, демократизация, рынок...»

Нравственно значимо и по-человечески благородно обращение самого писателя к читателю: «Пусть судьба поможет нам отблагодарить тебя в твой счастливый день за то, что столкнул здесь свой пытливый ум с нашими скромными мыслями... Не дай Аллагь, чтобы Ты, прочитав чту книгу, нашел возможность сказать: Ах, напрасно потрачено столько-то времени... Может быть, кроме развлечения, Ты найдешь в этой книге ответы на вопросы: какая цена человеку? К какому явлению подойти с какого угла? Что высокая мораль и что - низкая? Что добро и что зло? Что дурное? Чему тлеть и чему гореть? Если тебя до сих пор не волновали эти вопросы, любезный читатель, то, может быть, искра, от которой возгорится их неспокойный огонь, метнется в твое сердце именно из этой книги. Сладкая надежда...»

Ибрагим Хамав Ибрагимов воспринимал и осмысливал мир сугубо личностно. На всё - даже на когда-то произошедшее и происходящее сегодня - откликался участливо, самозабвенно, по принципу: «Кто же будет биться за справедливость, если не я?»

Разве сами названия книг: «Стоять твоему дому вовеки», «Благодатного дождя твоим посевам» - не говорят о пронизанности его творческой концепции гуманизмом, сострадательностью, благонамеренностью? А сборники «Меня это очень касается!» и «Чего вы не поделили?»?! В них не вялый мотив помолиться за кого-то, а огнедышащая воля пресечь подлость, коварство, стать Вершителем справедливости и земного братства - без водевильной блажи!..

Ибрагим Хамаевич выступал инициатором, даже неугомонным зачинщиком дискуссий по проблемам нравственности, любил философские беседы, которые во многих случаях перерастали в бескомпромиссные дебаты. Вел он «Дневники» и «Записные книжки». Помню фолианты его «Общих тетрадей»...

Человек он был системный, обладал феноменальной памятью... «Евгения Онегина» Ибрагим Хамаевич за ужином декламировал и на русском, и в переводе на кумыкский... Могу сказать: жил этим! Его друг и сопереводчик Анвар Гамидов был персоной иной закваски - лояльный, скорый на варианты...

Ибрагим Хамав Бамматули издал сборник юмора, сатиры и новелл под задиристым названием «Где собака зарыта?» (Махачкала, изд. «Юпитер», 1994) на русском языке, что дает нам право зачислить его к категории писателей-билингвов (двуязычных).

Предчувствие, предвидение - самая значимая составная таланта. В русской литературе надвигающиеся революционные сдвиги почуяли, почувствовали и идентично среагировали А. Герцен, Н. Чернышевский, И. Тургенев... Подземный гул перемен чутким, настороженным наитием угадал и наш современник, непризнанный прогнозист Ибрагим Хамав Ибрагимов!

Его творчество - так же как и стиль жизни! - все еще остается неопознанным объектом на небосклоне литератур народов Северного Кавказа...

Ибрагим Хамав Ибрагимов был личностью неординарной, хотя биография его складывалась почти как у всех: успешно окончил исторический факультет Дагестанского педагогического института им С. Стальского (впоследствии и поныне - ДГУ), работал учителем, завучем в родной Нижнеказанищенской школе. Затем преподавал педагогику и психологию в выше упомянутом учебном заведении. Был кандидатом наук, доцентом, завершил докторскую диссертацию...

Позже Ибрагим Хамав Ибрагимов в ходе предзащиты докторской (Москва), разошелся во мнениях с некоторыми членами диссертационного совета. Подробности я не выяснял, ибо знал его характер: на упрощение, тем более на сделку с совестью, он не пойдет! Дагестанская литературная критика, как выражаются в обиходе, не баловала вниманием оригинальное творчество Ибрагима Хамава Ибрагимова: не состоялись ни презентации его книг, ни творческие отчеты, ни интервью, ни беседы за круглым столом...

Его творчество мне напоминает поляну среди глухих лесов. Там, на этой поляне, - и цветы, и аромат трав, и летние ливни, и лунное сияние, но мир этот окутан некоей аурой отрешенности, отторгнутости.

Ибрагим Хамаевич - в отличие от многих своих современников! - не умел становиться «необходимым человеком». Был прямолинеен, не терпел долгие ожи-дания в приемных. Помню, как он одного из обкомовских вельмож так и отчитал: «Ёлдаш, я не меньше занят, чем ты!»

Мне приятно проинформировать читателя: Ибрагим Хамав Ибрагимов от многих своих коллег отличался не только особливой манерой общения, но и разнообразием чтива: интересовался философией, астрономией, медициной. Из классиков недолюбливал Льва Николаевича (Толстого!) за то, что он подвел (бросил!) свою героиню Анну Каренину под поезд... Перечитывал Чехова. Да и к Пушкину у него было отношение неровное. В крайнем случае - вовсе не коленопреклонное! Называл его талантливым и баловнем судьбы!

О Пушкине я упомянул не случайно. Дело в том, что совместно с Анваром Гамидовым Ибрагим Хамав Ибрагимов в 70-80-е годы перевели на родной кумыкский язык «Евгения Онегина»! До этого на даргинский язык произведение Пушкина было переложено Сулейманом Рабадановым, на аварский - Магомедом Сулимановым.

В те, уже пролетевшие десятилетия, профессиональный уровень национальных литератур определялся наличием в их недрах романа, а также переводов таких шедевров русской литературы, как «Тарас Бульба», «Гроза», «Мать», «Как закалялась сталь», «Молодая гвардия», а в 60-е годы XX столетия - «Судьба человека» М. Шолохова...

Все это - отрадно и значимо. Вместе с тем как же объединить невнимание кумыкской общественности к главному творению русского гения - «Евгению Онегину»?

Я осознанно не подчеркнул слово творения Пушкина. Дело в том, что в XIX веке роман не признавался как явление значимое. Сам В. Белинский отнес «Онегина» к поэмам... Термин «роман» раздражал и Льва Толстого, ибо понятие это ассоциировалось с легким отношением с женщиной, как бы «забавы ради»... Насторожили меня поначалу и намеки на сравнение Татьяны с Верой из «Героя нашего времени» М. Лермонтова. На мой взгляд, Вера - женщина слабая и подавленная наглостью, высокомерием охамевшего возлюбленного. «Татьяна выше ее по своей натуре и по характеру... Татьяна - портрет во весь рост; Вера не больше, как силуэт». Важна четкость и ёмкость оценок В. Белинского: «Вера - больше женщина, ... но зато и больше исключение, тогда как Татьяна - тип русской женщины».

Выше я упоминал: Ибрагим Хамав Ибрагимов - писатель многопрофильный и в пределах своей творческой деятельности оригинален, даже дерзок! По день сегодняшний задумываюсь над его поведением после несостоявшейся защиты докторской. А повел себя Ибрагим как подлинный аристократ. Личность чести и достоинства!

Уже после его ухода из жизни я узнал: оказывается, Ибрагим Хамав Ибрагимов порекомендовал Московской аттестационной комиссии по защите научных диссертаций рассматривать работы объемом не более 15-20 страниц, то есть ближе к европейским стандартам. По его убеждению, защищать следует только то, что ново, и то, что только твое.

Образцом научного исследования Ибрагим Хамав Ибрагимов считал труды Н. Г. Чернышевского «Эстетические отношения искусства к действительности» и авторецензию! И статью «Об искренности моего мнения о расхождениях между Н. Добролюбовым и И. Тургеневым»!

Я же по сей день остаюсь при мнении: начинающему критику захотелось повздорить с известным не только на Руси, но и в Европе писателем! Ибрагима Хамава задевала и следующая позиция В. Белинского: «Только разве в каком-нибудь Дагестане можно еще с важностью рассуждать об этих почивших страдальцах - классицизме и романтизме - и выдавать нам за новость...»

Соавтор перевода главного произведения А. С. Пушкина («Евгений Онегин») на родной кумыкский язык, Ибрагим Хамав, отдав этому труду свыше двадцати лет, не мог не сознавать торопливости, фрагментарности авторского (т. е. Пушкина) текста, даже отсутствия последовательности развертывания сюжета... Любопытна и следующая деталь в статье Белинского: «...с определенной радостью приступаю к критическому рассмотрению такой поэмы, как "Евгений Онегин"»... И свою нерешительность критик оправдывает весьма зыбким доводом: поэма - «самое задушевное произведение Пушкина... Не говоря уже об эстетическом достоинстве «Онегина», эта поэма имеет для нас, русских, огромное историческое и общественное значение».

Мне кажется весьма неожиданным и следующий комментарий критика: «Нас приводит в затруднение не одно только сознание слабости наших сил для верной оценки такого произведения, но и необходимость в одно и то же время во многих местах «Онегина», с одной стороны, видеть недостатки, с другой - достоинства». Перевод Ибрагима Хамава Ибрагимова и Анвара Гамидова «Евгения Онегина» на родной кумыкский язык я считаю шагом отважным. Рискнули - и за это спасибо! А оценки «блестяще», «гениально» - всегда условны... Более того, перевод необязательно должен быть совершеннее оригинала!..

Я имею в виду то, что А. С. Пушкин был поистине гением. А гении, ввиду широты духа и нарастания опыта, может, сами того не осознавая, ослабляют взыскательность...

Перелистайте «Евгения Онегина» в оригинале и задумайтесь над тем, чем объяснить столь множественное количество купюр в поэме (романе)? Небрежностью? Или же авторской остылостью к затянувшемуся замыслу? А может, и разочарованием?

Я лично питаю чувство благодарности к переводчикам Ибрагиму Хамаву Ибрагимову и Анвару Гамидову за творческую отвагу!


Опубликовано: газета "Ёлдаш"/"Времена" от 16 марта 2012 г.

Размещено на сайте 19.03.2012

Комментарии на facebook


Комменатарии
Представьтесь, пожалуйста
Поделитесь своим мнением по существу данной публикации
Картинка
Введите код с картинки
(для защиты от спама)

на верх

RRS лента

Ссылки

kumukia.ru